Экономисты Испании понимали, что происходит. Они писали доклады, объясняли, предлагали меры. Но короли их не слушали. Американский историк Эрл Гамильтон подытожил: мало где моральные философы так точно ставили диагноз, и так мало кто прислушивался к ним.
Если взять килограмм шерсти и сделать из него костюм, то его стоимость вырастет в разы. Производство требует знаний, техники, организации. Оно создаёт рабочие места и увеличивает зарплаты. В бедных странах работы не хватает, а промышленность может решить эту проблему. Но бедным странам не дают развивать свою индустрию.
Мировые организации вроде Всемирного банка защищают патенты богатых стран, но запрещают бедным использовать тарифы и другие меры поддержки. Получается парадокс: богатым можно всё, а бедным – ничего. Это напоминает колониальные времена, только теперь в обёртке «свободного рынка».
В XVIII веке в Европе появилось простое правило: если страна продаёт сырье и покупает товары, она проигрывает. Если наоборот – выигрывает. Когда две страны обмениваются товарами, в этом выигрывают обе. Но если одна страна производит, а другая только копает и собирает, баланс нарушается.
Экономист Фридрих Лист в XIX веке говорил: свободная торговля работает только тогда, когда все страны уже развили свою промышленность. Иначе она усиливает богатых и ослабляет бедных. Сначала защита и развитие, потом свободная торговля.
После Второй мировой войны Европа оказалась в руинах. Но США не предложили ей сосредоточиться на сельском хозяйстве. Напротив – они помогли реиндустриализировать континент с помощью Плана Маршалла. Европа снова строила заводы и фабрики, защищала их от конкуренции и инвестировала в развитие. Это был осознанный протекционизм.
Сегодня же бедным странам предлагают совсем другое: экспортируйте бананы и хлопок, покупайте технику у нас. Это не просто несправедливо – это экономическая ловушка.
