Единственное, что мне запомнилось в этих мемуарах одного из немецких солдат: "...как мы обычно делали с русскими". Немцы, попадая в плен к красноармейцам, не могли себе даже представить, как такое вообще возможно, что их никто не отправляет в концлагеря, газовые камеры и тому подобные места, а наоборот - дают работу, кормят и даже платят деньги? Для немецкого солдата это было дико и невозможно в принципе. Воспоминания Хорна Гюнтера, оказавшегося в плену уже в 1945 году под Берлином.
"В окружении у Хальбе оказались очень многие наши части. Там была не одна дивизия, а целая сборная, состоявшая из "Гитлерюгенд", пилотов, зенитчиков, танкистов, пехоты и многих других. В наших рядах царил дикий бардак и невнятное командование. В котле нас было порядка 200 тысяч солдат, но русских было, наверное, раз в 10 больше! По крайней мере, такая пропорция была по танкам и орудиям. Мы думали о том, что у русских уже нет авиации, а тут получали от нее по полной. Русские солдаты превосходили нас во всем в 10 раз, шансов не было никаких. Не знаю, какие были потери у русских, но наши были громадные. Это было последнее знаковое сражение фюрера, который решил, что Германия будет этим спасена. Но мы все, солдаты, уже давно осознали, что проиграли. Но говорить об этом было запрещено".
"Я носил форму СС, чем очень гордился, и перед тем как попасть в плен, познакомился с двумя ветеранами, которые воевали еще с 1941 года. Один из них достал складной нож и все мои эсесовские нашивки срезал. Только позже, в плену, я понял, что сейчас они не играют никакой роли, а вот в момент пленения это имело большое значение. Ты мог попасть в плен к русскому, у которого от рук СС кого-то не стало, и тогда разговор был бы короткий. Так что, этим ветеранам я был обязан жизнью. Попав в плен, мы сразу смирились с тем, что русские поставят нас к стенке и последует приказ ликвидационной команде, как это мы обычно делали с русскими. Ну или отправят в какой-нибудь концлагерь. Ведь именно так нас учила пропаганда. Но к моему удивлению, этого не произошло".
"Когда увидел русских солдат, сильно удивился. Как они смогли дойти до Берлина на своей примитивной технике? Когда я увидел оружие и обычных лошадей, то сразу подумал о том, что это никак не могло произойти. У нас была полностью безупречная немецкая техника, но она очень сильно уступала русской. И почему? Потому, что у нас все сделано очень точно. А в условиях снега и грязи эта точность не помогала, а наоборот вредила. Посмотрите на русский автомат, ведь он максимально прост, но он стрелял! Он мог валяться в снегу и грязи, но продолжал стрелять. С немецким оружием такого не было. Немецкое оружие переставало стрелять после того, как валялось в песке. Несколько выстрелов и все. С русским автоматом такого не было, он был идеален, во всех смыслах слова".
"Первое время нас держали на огромном лугу в районе Шпрее. Нас было там порядка 3 тысяч пленных. Затем был пеший марш до Франкфурта, где нас разместили в казармах под охраной. Там мы ждали дальнейшего решения и тоже ждали расстрельные команды, но их снова не было. Только тогда я осознал, насколько мы отличались от русских. Они были более человечными. Я даже не могу себе представить, чтобы немецкий конвоир делился с военнопленными хлебом или сигаретами. А вот русские делились, что было для нас совершенно дико и необычно. После нескольких дней во Франкфурте, нас собрали в большую группу и отправили в русский город с мужским именем Владимир".
"Во Владимире мы работали на тракторном заводе и здесь снова не было никаких расстрельных команд. Мы собирали тракторные, и многие другие двигатели, вместе с русскими девушками, тоже работавшими на заводе. Мужчин практически не было, все ушли на фронт. Нас поражала сердечность русских людей, работавших с нами, даже несмотря на то, что у многих из них кто-то погиб от рук немецкого солдата на фронте. Правда разговаривать нас заставляли на русском, как и задания все мы получали только на русском. Пришлось очень быстро учить язык. Тем не менее, у русских очень доброе сердце".